– Все надписи на огамических камнях, если, конечно, я их правильно расшифровал, исполнены мира и кротости. Это памятные надписи. И иногда – отрывки чего-то, напоминающего руны. Вот, например, что написано на том камне, который помогла мне донести Полли: «Пусть пение звезд, наших сестер, отзывается в сердцах…» Дальше надпись обрывается. Прекрасно, не правда ли? Но, увы, во времена Анни, как и теперь, люди далеко не всегда чтили священное должным образом. И слова – к примеру, руны – иногда употреблялись во зло. Они задумывались как благословение, но временами использовались как проклятие. С их помощью воздействовали на погоду, на плодородие, на человеческую любовь. Да, руны иногда использовались во зло, но люди никогда не забывали, что слова обладают могуществом.

– Опять занудствуешь! – посетовала его сестра.

Но Полли стало интересно, и она спросила:

– Вы хотите сказать, что старые поговорки вроде: «Слово не палка, спину не сломает» – не соответствуют действительности?

– Точно! – подтвердил епископ.

Миссис Мёрри слегка отодвинулась от стола. Адрон расценил это как приглашение, встал со своего коврика у очага и запрыгнул к ней на колени.

– Эта поговорка, – продолжал епископ, – не учитывает того, что слова тоже обладают силой, скрытой внутренней силой. «Я люблю тебя». Всего три слова, но что может быть могущественней этой троицы? А с другой стороны, сколько вреда могут причинить злокозненные сплетни!

– Если доктор Луиза скажет мне, что я ужасно выгляжу, мои суставы тотчас заболят и воспалятся, – вставил мистер Мёрри.

– Ну, к счастью, я могу сказать, что ты сейчас молодцом, – отметила доктор Луиза.

– Плавание, безусловно, идет мне на пользу, – продолжил мистер Мёрри, – однако мы реагируем на внушение.

Доктор Луиза тем временем размышляла о своем:

– Я терапевт, а не кардиолог, и все же хотелось бы взглянуть на Закари. Мне он показался очень славным юношей, и мне не нравится, как все это звучит.

– Он приедет в субботу, – сообщила Полли. – Мне тоже хотелось бы, чтобы вы на него взглянули, доктор Луиза. Очень-очень.

– Он твой близкий друг, да?

– Просто друг. Я не настолько хорошо его знаю. Я даже не настолько хорошо знаю его, чтобы понять, преувеличивает он или нет. Но я вижу, что ему страшно.

– На одном из огамических камней, – епископ слегка нахмурился, припоминая, – сказано: «От страхов и тревог спасает дыхание ветра и шелест дождя».

– А руна – это что? Что-то вроде молитвы? – спросила Полли.

– Если ты действительно веришь в молитвы, то да.

– Как «Канон» Таллиса?[15] – предположила Полли.

– «Мы Богу вознесем хвалу, что сеет свет, изгнавши тьму». Да, разумеется. И еще: «Да молчит всякая плоть человеческая»[16]. Да, действительно, так и есть.

Миссис Мёрри поставила на стол миску с салатом.

– Что за разговор для компании ученых-практиков! Ну разумеется, не считая тебя, Нейс.

– Увы! – Епископ Колубра взял кусок хлеба и принялся подбирать остатки соуса. – Епископы тоже слишком часто ограничиваются практикой. И действительно, бывают времена, когда практика важнее всего. Беда в том, что мы склонны забывать, что практика – это еще не все. Но ведь практикой дело не исчерпывается, не правда ли, Луиза? Даже в самой практической из наук…

– Луиза известна как блестящий диагност, – сказала миссис Мёрри, – и свои диагнозы она ставит не только на основании наблюдений и знаний, но и при помощи интуиции. Скажи, Луиза?

Доктор Луиза кивнула.

– Интуиция! – Епископ улыбнулся сестре. – Понимание не разумом, но сердцем.

– Ты всегда был мудр, мой старший брат. – Доктор Луиза вдруг погрустнела. – Именно к тебе я всегда могла обратиться за разумным советом, когда все шло кувырком. Но сейчас я сказала бы, что ты совершенно слетел с катушек, если бы на редкость трезвомыслящие люди, сидящие за этим столом, не принимали тебя всерьез. А вдобавок еще и Полли, вполне разумная девочка, страдает теми же галлюцинациями, что и ты.

– Массовые галлюцинации! Впрочем, два человека еще не масса, – заметила миссис Мёрри. – Это тоже версия, но маловероятная.

– Если бы я еще не испытывала такого возмущения! – виновато проговорила доктор Луиза. – Но меня это почему-то просто выводит из себя. А когда Нейс привел ко мне Анни, я что, очутилась в его видениях? Если бы не это, я просто отмахнулась бы от всей этой истории и вернулась в свой рациональный мир.

Миссис Мёрри отнесла кастрюлю на кухонный стол и принесла вазу с фруктами.

– В меня больше ничегошеньки не влезет, – объявила Полли, – даже яблоко! И к тому же мне корявые яблочки из нашего сада нравятся больше, чем эти, красивые.

Епископ достал себе яблоко из вазы.

От кофе все отказались. Доктор Луиза встала и объявила, что пора и честь знать.

Бабушка с дедушкой и Полли вышли на улицу проводить гостей. Дул холодный северо-западный ветер, но небо было высоким и чистым, и звезды сверкали, как алмазы. Через небо пролегла далекая река Млечного Пути.

Епископ вскинул лицо навстречу звездному свету:

– Алекс, сколько над нами световых лет?

– Много.

– А какая из звезд ближе всего к нам?

– Проксима Центавра. До нее около четырех световых лет.

– А в милях это сколько?

– Ну, примерно двадцать три тысячи миллиардов.

В свете, льющемся из ворот гаража, видно было, что изо рта у епископа идет пар.

– Взгляните на эту звезду у нас над головами. Мы видим ее не только в пространстве, но и во времени, в давно минувшую эпоху. Мы не знаем, как она выглядит сейчас и существует ли до сих пор. Возможно, она превратилась в сверхновую. Или схлопнулась внутрь себя и сделалась черной дырой. Не удивительно ли это: смотреть на звезду сейчас, а видеть ее миллионы лет назад?

Доктор Луиза ласково взяла брата за руку:

– Ну все, Нейс, полно фантазировать!

– По-твоему, это фантазии?

Но он все же сел за руль.

– Луиза проявляет немалую отвагу и доверие, позволяя Нейсону водить машину, – негромко заметила миссис Мёрри.

Доктор Луиза, садившаяся на пассажирское место, рассмеялась:

– Раньше он еще и самолет водил!

– Кошмар! – содрогнулась миссис Мёрри.

Епископ сорвался с места, вздымая облака пыли. Мёрри и Полли помахали вслед.